#Музей имени Андрея #Рублева. Вход Господень в Иерусалим (Вербное воскресение). Прп. Андрей Рублев (1340-е гг.-1428): http://www.expertmus.com/2013/04/blog-post_28.html Вход в Иерусалим. Из праздничного чина Успенского собора Симонова монастыря. Прп. Андрей Рублев (1340-е гг.-1428): https://www.academia.edu/5151862/Andrei_Rublev_1340s-1428_Painting_the_Image_of_God 1404-1405 гг. 81 х 63. Благовещенский cобор Московского Кремля. Инв. 3247 соб/ж-1400. Чаще всего в экзегетике образа «Вход в Иерусалим» основной акцент сделан на торжественной встрече Мессии, возвестившего о себе воскрешением Лазаря Четверодневного, и напрочь игнорируется само значение совершенного Спасителем чуда накануне Его крестных страданий. Как повествует в Евангелии св. Иоанн Богослов, по дороге к гробнице Лазаря Иисус заплакал, и иудеи, видевшие это, говорили: «смотри, как Он любил его» (Ин. 11, 35-36). Богословы придают особое значение скорби и слезам Иисуса по Лазарю. Это рассматривается как одно из доказательств двойственной природы Христа: «Не человеческая природа воскресила Лазаря , но и не Божество проливало слезы у его гроба» (Иоанн Дамаскин. PG 94. Сol. 1057 A). На самом деле повеление Иисуса «Лазарь, иди вон!» (Ин. 11, 43) указывало, что отныне пещера, в которой был погребён Лазарь, освобождена, и от неё отвален камень. Обычно это совершалось в то время перед грядущими похоронами, тем самым Спаситель предрек свою скорую смерть на кресте и воскресение, которое станет залогом всеобщего воскресения всех уверовавших в Него: «Общее воскресение прежде Твоея страсти уверяя из мертвых воздвигл еси Лазаря, Христе Боже». Вот чем вызван плач Иисуса перед открытием гробницы Лазаря. С данным толкованием напрямую связано изображение отверстой гробницы Лазаря Четверодневного в иконографии «Входа Господня в Иерусалим» (см. фото). Вход в Иерусалим для «спасительной страсти», осознаваемый как событие трагическое и радостное одновременно, композиционно-графически осмысливается иконописцем как стремительный бег линейно-пластических ритмов сверху вниз, до упора в вертикали городских стен. Само построение сцены «Входа в Иерусалим» прп. Андрея Рублева отличается певучей ритмичностью, например, линия склона горы, дублируемая изгибом дерева, словно вторит силуэту ослицы. Отмеченная непринужденной грацией и величественностью фигура Спасителя, въезжающего в город, словно парит в воздухе. Желто-светлая гора, светлые стены Иерусалима формируют насыщенную светом цветовую среду.