Я когда-то умру - мы когда-то всегда умираем,-Как бы так угадать, чтоб не сам - чтобы в спину ножом:Убиенных щадят, отпевают и балуют раем,-Не скажу про живых, а покойников мы бережем.В грязь ударю лицом, завалюсь покрасивее набок,И ударит душа на ворованных клячах в галоп.В дивных райских садах наберу бледно-розовых яблок.Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.Прискакали - гляжу - пред очами не райское что-то:Неродящий пустырь и сплошное ничто - беспредел.И среди ничего возвышались литые ворота,И огромный этап у ворот на ворота глядел.Как ржанет коренной! Я смирил его ласковым словом,Да репьи из мочал еле выдрал и гриву заплел.Седовласый старик что-то долго возился с засовом -И кряхтел и ворчал, и не смог отворить - и ушел.И огромный этап не издал ни единого стона,Лишь на корточки вдруг с онемевших колен пересел.Здесь малина, братва,- оглушило малиновым звоном!Все вернулось на круг, и распятый над кругом висел.И апостол-старик — он над стражей кричал-комиссарил —Он позвал кой-кого, и затеяли вновь отворять...Кто-то палкой с винтом, поднатужась, об рельсу ударил —И как ринулись все в распрекрасную ту благодать!Я узнал старика по слезам на щеках его дряблых:Это Пётр-старик — он апостол, а я остолоп.Вот и кущи-сады, в коих прорва мороженых яблок...Но сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.Всем нам блага подай, да и много ли требовал я благ?!Мне — чтоб были друзья, да жена — чтобы пала на гроб,Ну, а я уж для них наворую бессемечных яблок...Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.В онемевших руках свечи плавились, как в канделябрах,А тем временем я снова поднял лошадок в галоп.Я набрал, я натряс этих самых бессемечных яблок —И за это меня застрелили без промаха в лоб.И погнал я коней прочь от мест этих гиблых и зяблых,Кони — головы вверх, но и я закусил удила.Вдоль обрыва с кнутом по-над пропастью пазуху яблокЯ тебе привезу — ты меня и из рая ждала!Я тебе привезу — ты меня и из рая ждала!