На минувшей неделе много шума было из-за информации о том, что в недрах Совета федерации якобы зреет закон, разрешающий эвтаназию (в переводе с греческого — благая смерть) в России.Сенатор, которой приписывали инициативу, поспешила откреститься: нет, мол, никакого законопроекта нет, есть только желание поднять дискуссию по данному вопросу.Один из аргументов «против» — слишком велика опасность того, что родственники, врачи, юристы будут склонять тяжелобольного человека к самоубийству. Готова ли наша страна к легализации эвтаназии?Мнения выслушал корреспондент НТВ Никита Анисимов.В реанимационной челябинской больницы «скорой помощи» врачам некуда торопиться. У пациентов палаты номер 4 возвращение к жизни может длиться всю оставшуюся жизнь.Врач: «Здесь можно было бы поставить смерть мозга. Но были похожие случаи, когда состояние пациентов улучшалось и через 140 дней, и через два месяца, поэтому мы никогда не вынесем такой вердикт».Она спешила на работу, а угодила под кирпич, падавший с крыши. Поначалу профессор Астахов решил, что поражения мозга необратимы, но 140 дней спустя девушка начала реагировать на голоса родных.Арнольд Астахов, заведующий кафедрой анестезиологии и реаниматологии Уральской медицинской академии дополнительного образования: «Вы дайте нам любого пациента, даже на аппарате, мы будем делать все, чтобы человек жил».Реаниматолог Арнольд Астахов верит в чудесные исцеления и не хочет решать, кому жить, а кому нет. В его отделении, где недавно выходили рядового Андрея Сычёва, клятву Гиппократа помнят назубок.Владимир Рыбин, доцент кафедры философии Челябинского государственного университета: «Я никогда не дам никому смертельного средства, а также никому не покажу пути для этого замысла».После 20 лет практики у операционного стола доктор Владимир Рыбин защитил докторскую по философии. Первая в России научная попытка осмысления феномена эвтаназии привела его к протоирею челябинского храма.Игорь Шестаков, протоирей: «Для нас является абсолютно недопустимым даже говорить о том, чтобы человека лишать жизни».Однако Владимир Рыбин с кафедры Челябинского университета бьет во все колокола. Главный вывод его диссертации состоит в том, что эвтаназия — это проблема не медицинского, а, скорее, социального характера.Владимир Рыбин, доцент кафедры философии Челябинского государственного университета: «Там, где эвтаназия вводиться в медицинскую практику, можно наблюдать далеко зашедшие стадии антропологического кризиса. В обществе, которое легализует эту процедуру, личность распадается».Роб Жонкьер, председатель общества «Право на смерть»: «Наш опыт показал, что можно легально применять эвтаназию. Многие государства хотят последовать примеру Голландии. Однако если население страны не получает качественную медицинскую помощь, я бы не стал выступать за легализацию этой процедуры».В голландском обществе «Право на смерть» уже 104 тысячи членов, которые написали на зеленых бланках заявления на эвтаназию в случае внезапного ухудшения здоровья.Совершить процедуру может только семейный доктор. Для удобства врачей в Бельгии выпустили специальные аптечки для лишения жизни. Долгое время на них был ажиотажный спрос.Валентина Петренко, председатель комитета Совета федерации РФ по социальной политике: «Онкологические больные, одинокие люди звонили и спрашивали, куда им обратиться, если они захотят уйти из жизни, ведь доктора им в этом отказывают».В Совете Федерации обещают провести круглый стол, чтобы понять причину таких обращений. Но секретарь совета Росздравнадзора по защите прав пациентов уверен, ответ и так знает каждый медик.Алексей Старченко, секретарь общественного совета Росздравнадзора по защите прав пациентов: «Когда каждый онкологический больной будет получать серьезную обезболивающую терапию не по блату, не по каким то особым распоряжениям Минздрава, а по предписанию лечащего врача, только тогда может рассматриваться вопрос об активной эвтаназии».В обшарпанной трехэтажке размещается последний приют для тех, в чье выздоровление уже, кажется, никто не верит. В миллионом Челябинске всего один хоспис на 13 мест, и без очереди сюда не попасть. Врачи диагнозы своих пациентов изменить не в силах, зато облегчить их страдания пытаются до последней минуты.Паша до аварии был жизнерадостным парнем, а после своего «черного вторника» стал инвалидом.Олег Харищюк, отец Павла: «Сын живет, немного двигает головой, руками, но пока ограничено».И хотя в мединститутах будущих врачей не учат уходу за безнадежно больными, проблем с милосердием в хосписе нет. Правда, памперсы в этом учреждении стали дефицитом. 3 штуки в день по 24 рубля на каждого из 13 пациентов покупают всем миром.Валерий Белоусов, врач челябинского хосписа: «Эвтаназия — это противоестественная процедура. Если человека нормально обезболить и создать нормальные условия, то она не нужна».На стенах развешены картины с ангелочками, а вот цветы в этих палатах не приживаются ...