Канова Антонио1 ноября 1757 года - 13 октября 1822 годаАнтонио Канова - один из самых значительных итальянских скульпторов XVIII-XIX столетий. Канова родился 1 ноября 1757 года. Сын бедняка-каменотеса, Антонио рано осиротел и поступил в услужение к венецианскому сенатору Фалиеро. Этот последний доставил ему возможность учиться ваянию. Первые работы Антонио относятся к 1773 году. Наиболее ранняя из них - статуя Орфея, выполненная ваятелем еще в юности. Когда умерла жена Орфея, Эвридика, он спустился в подземный мир, в царство мертвых, и своей игрой и пением настолько растрогал богиню загробного мира Персефону, что она вернула ему жену. Но Орфей должен был выполнить одно условие не оборачиваться, не смотреть на идущую следом Эвридику, пока они не выйдут из царства мертвых. Орфей не выдержал, оглянулся и потерял жену навсегда. Скульптор сумел передать сложный изгиб фигуры в сильном повороте, ужас, написанный на лице Орфея, увидевшего, что его жена снова исчезает в царстве теней. В 1779 году Канова создает скульптурную группу «Дедал и Икар», которая строится на противоположности двух больших зон - светлого и темного. Светлая зона - это фигура мальчика, несколько выступающая вперед и немного повернутая вправо. Согнутая, как бы входящая фигура старика образует темную зону. Канова строит две фигуры как две противолежащие, но касающиеся по вертикальной оси кривые линии и добивается, таким образом, равновесия и нужных пропорций, а не только создает контраст света и тени. В том же 1779 году Канова едет в Рим изучать античное искусство. Вскоре молодой художник занял выдающееся место среди тогдашних ваятелей, и известность его росла с появлением каждого нового произведения, распространяясь далеко за пределы Италии. Со всех сторон от царственных особ и вельмож сыпались к нему заказы. Папа Пий VII в 1780 году сделал его главным смотрителем всех художественных памятников в своих владениях. Между 1782 и 1787 годом Канова создал надгробие Клименту XIV в церкви Санти-Апостоли. Надгробие Климента XIV - первое, что он выполнил, после того как изучал античную скульптуру в Риме и Неаполе. Легко заметить, что здесь, как потом и в надгробии Климента XIII Реццонико (1787-1792), Канова исходил из типа надгробного монумента Бернини. В его надгробии нет симметрии, а есть направленное движение от аллегорической фигуры «Кротости», сидящей справа внизу, к стоящей фигуре «Умеренности» слева, от нее движение направлено вверх и в центр, к фигуре папы. Чтобы проследить за движением, намеченным художником, взгляд должен изменять свое направление - сначала подняться, затем свернуть и проникнуть в небольшую, но ясно выраженную глубину гробницы с чередующимися планами от постамента до фигур. Гробницу венчает фигура папы, опирающегося на спинку трона, с протянутой вперед благословляющей рукой, которая почти выходит за границы идеального пространства гробницы, чисто условно замыкающего пределы фигурной группы с помощью геометрической гармонии скрещивающихся линий диагоналей. Тогда же он создает и множество статуй и рельефов, которые наилучшим образом отражали характер его интерпретации и способа прочтения античности. Канова принадлежал к тем, кто рассматривал античное искусство как норму и идеальный образец, но не как форму для выражения актуальных мыслей и чувств. Каждое очередное произведение Кановы вызывало восторг любителей, но в то же время как будто помогало им отвлекаться от своей бурной эпохи. Канова прежде всего стремился воплотить идеал красоты, понимаемый как гармоническое сочетание плавных линий, ясных форм, сдержанных движений. Он как бы сверялся постоянно в своем творчестве с античностью - такой, какой она рисовалась на основе уже найденных памятников. Но, вероятно, не сознавая этого, он вносил в свою скульптуру черты, подсказанные собственным пониманием красоты грацию, воздушность, мягкость и сплошь и рядом известную вялость - нейтральность образов, расплывчатость характеристик, заглаженность форм. Большинство произведений, создавших мастеру громкую славу, навеяны античными мифами и преданиями. Геба, юная богиня, дочь Зевса, изображена Кановой с чашей и кувшином - она разносит на пирах олимпийских богов нектар и амброзию, их божественную пищу. Клубящиеся очертания облаков, с которых спускается Геба, переходят в развеваемые ветром складки ее одежды - они трепещут, обвивая ноги богини. Кажется, что сильный встречный ветер плотно прижимает к ее телу легкую прозрачную ткань. В позе летящей Гебы передано стремительное движение, но ее прекрасное юное лицо безмятежно спокойно. Канова считал, что именно такой изобразил бы богиню древнегреческий ваятель. В скульптурной группе «Амур и Психея» юный крылатый бог любви Амур, полюбивший девушку Психею, пробуждает ее от сна. Слетев с неба, юноша легким движением склоняется над спящей, а она, еще не вполне очнувшись, протягивает к нему руки. Группа «Поцелуй Амура» великолепно развернута в пространстве, она меняется, «играет», дает все новые и новые аспекты зрителю, который обходит ее с разных сторон. Париса, похитителя прекрасной Елены, виновника Троянской войны, Канова изображает изнеженным самовлюбленным юношей. Он стоит в небрежной позе, слегка опираясь на древесный пень. Его стройное тело лениво изогнулось, губы чуть тронуты улыбкой. Современники Кановы считали, что эта статуя, сделанная им, как и фигура Гебы, для жены Наполеона Жозефины, достойна стоять рядом с самыми прекрасными античными памятниками. Скульптура Кановы пользовалась большой популярностью и за виртуозность исполнения. Произведения его грациозны и декоративны. Говоря о лепке Кановы, Дж. К. Арган замечает, что она «глубоко контрастная, рваная, как бы состоящая из интенсивно освещенных маленьких выступающих плоскостей и глубоких, почти черных впадин. Такая лепка не растворяет поверхность, а как бы создает пластическую форму изнутри, как если бы изнутри, а не извне шел свет, при этом восприятие зависит не от изменения условий, а от силы, с которой форма воздействует на зрительное восприятие». И еще одно из выдающихся качеств Кановы выделяет Арган - «это точность дистанции, которая так нравится зрителю, его восприятия фигуры и пространства как единого целого, как неизменной формы, основанной на его собственном и неизменном отношении к природной реальности. С любой точки зрения, при любом освещении ценность скульптуры, а следовательно и значение, всегда будут одними и теми же». С 1802 года итальянский мастер работал в Париже. Сюда его пригласил Наполеон, желая сделать своим официальным скульптором. В работах Кановы того времени нет и тени «красноречия» и лести по отношению к императору. Канова руководствуется только одним идеалом, идеалом искусства, для кого бы он ни работал - для Наполеона, папы или императора Австрии. Канова был сторонником лозунга «исправляй природу по античному образцу», но античное искусство он исправлял на свой лад, настойчиво стремясь к изяществу, мягкости, нежности. Иногда он стремился быть драматичным («Геркулес и Лихас», 1796) или величественным (надгробие эрцгерцогини Марии-Кристины, 1798-1805, Вена, церковь августинцев). Больший интерес представляет мраморная статуя «Мир» (1811-1814), которую Канова исполнил по просьбе русского дипломата и мецената Н.П. Румянцева. Девиз, начертанный на родовом гербе Румянцевых, гласил «Не только оружием». Румянцевы принимали участие в заключении перемирий России со Швецией и Турцией. Именно эти события и предложил увековечить в мраморе русский заказчик скульптору. «Сохранившиеся модели из глины и гипса, - пишет В. Евдокимова, - свидетельствуют о том, что над скульптурой ваятель упорно работал в течение нескольких лет. Подражая античным канонам, Канова изобразил Мир в образе молодой крылатой женщины, попирающей змею. Левой рукой она опирается на жезл, а правой облокачивается на колонну, где высечены названия и даты мирных договоров. Благородство и спокойствие выражены в уверенной позе богини, безмятежных чертах лица, плавно струящихся складках драпировки. Выразителен силуэт крыльев с детально проработанным оперением. Мастер умело использует различные приемы обработки камня на колонне и жезле поверхность мрамора отполированная, блестящая, на теле - матовая, на чешуе змеи - шероховатая». Русский поэт и переводчик Н.И. Гнедич восторженно воскликнул «Прелестное создание! Существо, блистающее юностью, жизнью и красотою! Неужели рука, вооруженная молотом и железом, произвела тебя» Далее он сообщал, что «статуя Мира, по признанию самого Художника, вместе с его Венерою, деланною для Флоренции, есть лучшее его произведение». Европейская слава, которую завоевал художник, позволила ему после падения Наполеона вести переговоры и добиться возвращения произведений искусства, вывезенных из Италии французами. В благодарность за это, равно как и за его необычайный художественный талант, Пий VII приказал вписать его имя в золотую книгу Капитолия и пожаловал ему титул маркиза д`Искиа. Несмотря на эти почести и благорасположение со стороны папы, знаменитый скульптор вследствие размолвки своей с кардиналами покинул Рим и последние годы своей жизни провел на родине, в Поссаньо, близ Бассано. Здесь он построил большую круглую церковь, в которой сумел соединить в цилиндрическом объеме церкви и портике два высочайших образца классической архитектуры - Пантеон и Парфенон. Умер Канова в Венеции 13 октября 1822 года.++++++++++++++++«Танцовщица». Антонио КановаВ своем чудесном мраморе светла,Она превыше грешных сил земли —Того природа сделать не могла,Что Красота с Кановою смогли!Ее постичь уму не суждено,Искусство барда перед ней мертво!Бессмертие приданым ей дано —Она — Елена сердца твоего!Джордж Гордон Байрон(в переводе Абрама Арго)Антонио Канова (1757 – 1822): «Имел смелость не копировать греков, а подобно им изобретал красоту»Итальянец Антонио Канова родился в семье строителей-каменщиков, и уже с пятилетнего возраста он научился работать с мрамором. С 16 лет у Кановы своя мастерская, а с 25 – он известнейший скульптор в Европе. Всецело посвятивший себя творчеству, он признавался: «Я с юности привык работать в мастерской и к одиночеству в личной жизни, не очень крепкому здоровью, не очень размеренной жизни со своим характером, чувствительным и робким, не слишком подходящим для избранной мною профессии. Но если я изменил бы образ жизни, ставший неотъемлемым элементом моего существования, то умер бы тотчас же». Джакомо Кваренги – успешный архитектор при дворе Екатерины II и друг Кановы – неоднократно приглашал его в Россию, но тот все время был завален заказами, и не желал покидать родную Италию. Когда в Рим вошли войска Наполеона, работы для Кановы стало еще больше: в это время он создает скульптурные портреты Бонапарта, его семьи и его генералов. Одна из наиболее чарующих тем в творчестве Кановы – образы античных богов и героев, интерес к которым в конце XVIII века вспыхнул с особенной силой. Канова работал над «Танцовщицей» с 1806 по 1812 год – она предназначалась для французской императрицы Жозефины Богарне, которая помимо этой скульптуры заказала Канове статуи «Геба», «Парис», «Амур и Психея», «Три грации». Один из французских знатоков искусства того времени Катрмер де Кенси писал Канове о сенсационном успехе этой скульптуры на выставке в Париже в Галерее дворца Мальмезон (в ноябре 1812 года): «Я видел вашу Танцовщицу... после нее все статуи кажутся мраморными». После смерти Жозефины в 1814 году «Танцовщица» перешла по наследству ее сыну Евгению Богарне, который увез ее в Баварию, где она находилась в Мюнхене во дворце герцога Лейхтенбергского. Когда сын герцога Максимилиан вступил в брак с великой княжной Марией Николаевной (дочерью Николая I), скульптура вместе с ним переехала в Россию. Как и в случае с другими известными работами Кановы, у этой «Танцовщицы» есть еще несколько авторских копий, находящихся сегодня в разных музеях мираВо времена античности танец считался высшим выражением мысли, о нем рассуждали философы, размышляли о его динамической сущности, сравнивали его с драматическим искусством. Канова мог видеть изображение танца на росписях только открывшихся тогда древних Помпей и Геркуланума, танцующие нимфы и менады также часто встречаются на древнегреческих вазах, рельефах и в мелкой античной пластике. Но помимо всего этого, на творческий язык Кановы повлияла, безусловно, и его любовь к современному ему театру, музыке, литературе, балетам – всему тому, чем была пропитана тогда культура века Просвещения. В своем стремлении «обожать античнсть» и «изобретать античность» он сумел синтезировать не только классические реминисценции, но и актуальные для него жизненные наблюдения, избегая при этом прямого копирования, а создавая собственный оригинальный стиль.От эскизов к скульптуре или «возвышенное исполнение»Историк античного искусства и современник Кановы Иоганн Винкельман считал, что «следует исполнять эскиз с огнем, а заканчивать произведение со спокойствием». В случае с творчеством Кановы, действительно, можно проследить практически весь его путь от эскиза до готовой скульптуры. Богатый материал для изучения дают его темперы в «помпеянской манере», на которых изображены легкие удлиненные фигурки танцовщиц, амуров и нимф, украшенные цветами и лентами, застывшие в грациозных движениях. В этих рисунках искусно переданы сложные развороты фигур, позы и наклоны, чувствуется даже музыкальный ритм, а складки одеяний созвучны движению тел, но все это – лишь рабочий материал, на основе которого Канова создавал своих многочисленных «Танцовщиц». Однако среди этих рисунков есть один, который непосредственно связан с замыслом эрмитажной статуи – на нем изображена девушка с повернутым в профиль лицом и упирающимися в бока обнаженными руками. На этом листе сохранился также прикрепленный кусочек бумаги с нарисованным амуром – возможно, согласно первоначальному замыслу, он тоже должен был стать частью композиции. «В своем чудесном мраморе светла, она превыше грешных сил земли»Сопоставив этот набросок с получившимся результатом, можно увидеть, как скульптор воплотил в мраморе найденную еще в рисунке позу, движение головы, разлет складок одежды. Мраморная прелестница стоит в чуть наклонной балетной позе, приподнявшись на носках, выступая вперед, приподнимая длинный хитон для того, чтобы были видны танцевальные движения ног. Удивительным образом сочетаются в этой скульптуре представления мастера о высоком идеале с натуралистичной передачей женской анатомии. Тонкая и прозрачная ткань кажется настолько мягкой и естественной, будто под ней слышится дыхание живого и упругого девичьего тела. Голова повернута в сторону, украшена венком из цветов, волнистые волосы убраны в тугую прическу, и только мелкие кудряшки выступают из-под венка и свисают на лоб. Немного отстраненное выражение лица оживлено кокетливым ротиком и гордо вздернутым носом. Возможно, что самой сложной задачей было здесь передать в твердом и застывшем мраморе естественное движение тела, динамику танца, но Канова блестяще с этой задачей справился. В итоге получилось материальное воплощение представлений современников Кановы о женственности и грации, уводящее наше воображение скорее в век восемнадцатый, нежели в античную древность, хотя именно она и послужила для скульптора источником вдохновения. ++++++++++++++++++CANOVA, Antonio (1757-1822). An eminent Italian sculptor, the founder of the modern classic school. He was born at Possagno in the Province of Treviso, Nov. 1, 1757. His family had been stonecutters for generations, and his grandfather taught him the use of the chisel. The lad's talent attracted the attention of the Venetian Senator Giovanni Falieri, who procured him admission, in his fourteenth year, to the atelier of the sculptor Torretti, who was working in the neighborhood. Canova accompanied the latter to Venice, and after Torretti's death he studied with his nephew Ferrari. He also attended the Venetian Academy of Art, studying especially the nude; but found little to inspire him in the debased Rococo of the day. His progress was rapid, and at the age of 15 he executed for his patron Falieri two statues, "Orpheus" and "Eurydice." His "Ddalus and Icarus," executed in his twenty-second year, and now in the Venetian Academy, was even more famous. While still in the Baroque style, these works show originality, and a careful study of the nude. In 1779, through the influence of Falieri, he received a pension from the Venetian government, entitling him to three years' study in Rome.He arrived there at a time when the life work of Winckelmann (q.v.) and others was bearing fruit in a new enthusiasm for classical antiquity. Through the influence of the Venetian ambassador he was introduced into literary and artistic circles, where he formed his lifelong friendship with Quatremre de Quincy (q.v.), the celebrated French archaeologist and critic, who exercised great influence upon his art. He threw himself with ardor into the study of the antique, and his "Theseus Vanquishing the Minotaur" showed the fruit of these studies. Exhibited in 1782, it was epoch-making in modern sculpture, as a return from Baroque to classic art. He at once rose to the rank of the first sculptor of his day. A commission for a monument to Pope Clement XIV, in Santi Apostoli, was assigned to him, and on the successful completion of this work, in 1787, he received a commission for a like monument to Pope Clement XIII, Rezzonico, in St. Peter's, completed in 1795-one of his best works. Upon the sarcophagus is a statue of the Pope kneeling in prayer, while on the left is a rather still figure of "Religion," with the cross, and on the right a genius, somewhat effeminate, with the torch of life reversed. Beneath are two splendid lions, the best part of his work.During this period Canova also executed works of quite a different kind. His famous "Cupid and Psyche" (Louvre), in which the love god, bending over, raises Psyche from the earth, although not without charm, marks what might be called a departure from the antique, because of the constrained position. More attractive is his later representation of the same subject in the Louvre, where Cupid leans confidingly on Psyche's shoulder, watching a butterfly. Among his other famous works executed before 1798 are his "Venus and Adonis," in the Naples Museum, celebrated for the caressing attitude of the goddess and "Hebe Pouring Nectar" (Berlin), a charming specimen of girlish beauty, and different representations of the same subject in the Royal Palace, Munich. He usually executed several replicas of works like these, and those cited are either the original or, failing these, the best-known copy.In order to show his ability with more virile subjects he carved colossal figures of "Hercules Throwing Lichas into the Sea," now in Palazzo Torlonia, Rome, and of the two Greek boxers, "Creugas and Damoxenos," in the Vatican. Although deemed successful by contemporaries, the exaggerated action of these statues displeases modern critics, notwithstanding the great anatomical knowledge displayed, especially in the inverted figure of Lichas.While the Pope was expelled from Rome in the revolution of 1798, Canova spent two years traveling in Austria and Germany with Prince Rezzonico. He returned, however, with the new Pope, and soon afterward executed his "Perseus," which was purchased by the Pope, with general applause, and placed upon the empty pedestal of the "Apollo Belvedere," after which it had been modeled, in the Vatican. In 1805 the sculptor was commissioned to execute a substitute for the "Medicean Venus," which, like the Apollo, had been taken to Paris by Napoleon. His "Venus" now stands in the Pitti Palace. The "Three Graces" (St. Petersburg) were executed in rivalry to the antique subject in Siena. Compared with the antique these works seem lacking in simplicity and sentiment; they appear artificial and sentimental, like the age of Canova. Herein lies the importance of Canova as the characteristic. representative of his time. His art is a transition from the Baroque to the purer classical taste of Thorvaldsen and his successors, and his position in the development of modern sculpture is like that of David in painting. He was the first to show the way to what became one of the most important factors in modern sculpture.Canova was three times summoned to Paris by Napoleon, in 1802, 1805, and 1810. His patriotism would not permit him to accept the Emperor's brilliant inducements to remain in Paris. He pleaded with success for the support of the arts in Italy, but could not induce the Emperor to return the extorted art treasures. He carved the well-known ideal bust of Napoleon in the Pitti Palace and in 1812 he finished a colossal marble statue, in which, according to Roman custom, the Emperor is represented nude, as a god. The original marble is lost, but an excellent bronze cast is in the court of the Brera Palace, Milan. He also represented Napoleon's sister, Pauline Borghese, as a reclining Venus, his mother as Agrippina, the Empress Maria Louisa as Concordia. In 1815, after the fall of Napoleon, he was sent as the Pope's ambassador to Paris, to bring about the return of the art treasures taken from Rome, and it was largely owing to his skill as a diplomat that they were returned. On his return to Rome the Pope made him Marquis of Ischia, the Academy of St. Luke chose him perpetual president, and the Roman Senate inscribed his name in the Golden Book of the Capitol. During his embassy to Paris he visited London and saw the Elgin marbles, but warmly rejected Lord Elgin's proposal to restore them.One of Canova's most celebrated works was the monument ordered, in 1798, by Albert, Prince of Sachsen-Teschen, for his wife, Marie Christina, Archduchess of Austria, but not completed till 1805, and erected in the church of the Augustines in Vienna. It consists of a marble pyramid, in front of which are two groups of figures. On the left "Virtue," attended by two beautiful maidens, and bearing the cinerary urn, strides towards the door of the pyramid, followed by "Charity," leading a blind old man. On the right recline a lion as guardian of the tomb, and a mourning genius. The composition is more adapted to a painting or relief than to a work of sculpture, and the figures, notwithstanding their beauty, have the effect of artificiality. Among his other sepulchral monuments are that of his friend Volpato, in Santi Apostoli, Rome; of the poet Alfieri, in Santa Croce, Florence; of the last three Stuarts, in St. Peter's, Rome, and of Pius VI a praying figure, in St. Peter's. In these works he appears at his best. Among his classical subjects are an excellent "Paris" (1807) in Munich, "Theseus and the Centaur," in Vienna, and a "Mars and Venus" in London. His famous series of antique dancers are too studied in pose to be pleasing. One of the last works which may be seen in the museum in his native town was the plaster model of George Washington, clad as an antique hero, writing his last message. He seldom treated religious subjects, and when he did he represented them as beautiful, classical figures. The best-known example is a kneeling "Magdalen" in Villa Carlotta, Cadenabbia.Canova also executed a large number of portrait busts of the celebrities of his day, his friends, and especially of ideal women, as Laura or Beatrice. They are too lacking in individualization to be good portraits. He was unsuccessful in relief work, owing to his inability to make a good composition. As a painter he is of little importance. But in his proper field of sculpture he is one of the most prominent figures of modern times. No one has treated the surface of marble with more delicacy and more skill than he.Canova died in Venice, Oct. 13, 1822, and was buried at Passagno in a church which he had himself erected at the cost of his earnings of a lifetime. There is also a monument to him, after his own design, in the church of the Frari, Venice, near the tomb of Titian. He was a man of lovable character, kind and charitable, especially to young and needy artists. He was inspired by a lofty patriotism, and by a touching love for his native town, to which he returned whenever possible. His house there contains a museum of his works, with the original plaster models of the most remarkable. His works were engraved by Lasinio (Pisa, 1821-25), Moses (London, 1828), and Reveil (Paris, 1825).