П.П. БажовГорный мастератя - Данилова-то невеста - незамужницей осталась. Года два либо три прошло, как Данило потерялся, - она и вовсе из невестинской поры вышла. За двадцать-то годов, по-нашему, по-заводскому, перестарок считается. Парни таких редко сватают, вдовцы больше. Ну, а эта Катя, видно, пригожая была, к ней всё женихи лезут, а у ней только и слов:- Данилу обещалась. Ее уговаривают:- Что поделаешь! Обещалась, да не вышла. Теперь об этом и поминать не к чему. Давно человек изгиб. Катя на своем стоит:- Данилу обещалась. Может, и придет еще он. Ей толкуют:- Нет его в живых. Верное дело. А она уперлась на своем:- Никто его мертвым не видал, а для меня он и подавно живой.Видят - не в себе девка, - отстали. Иные на смех еще подымать стали: прозвали ее мертвяковой невестой. Ей это прильнуло. Катя Мертвякова да Катя Мертвякова, ровно другого прозванья не было.Тут какой-то мор на людей случился, и у Кати старики-то оба умерли. Родство у нее большое. Три брата женатых да сестер замужних сколько-то. Рассорка промеж ними и вышла - кому на отцовском месте оставаться. Катя видит - бестолковщина пошла, и говорит:- Пойду-ко я в Данилушкову избу жить. Вовсе Прокопьич старый стал. Хоть за ним похожу. Братья-сестры уговаривать, конечно:- Не подходит это, сестра. Прокопьич хоть старый человек, а мало ли что про тебя сказать могут.- Мне-то, - отвечает, - что? Не я сплетницей стану. Прокопьич, поди-ко, мне не чужой. Приемный отец моему Данилу. Тятенькой его звать буду.Так и ушла. Оно и то сказать: семейные не крепко вязались. Про себя думали: лишний из семьи - шуму меньше. А Прокопьич что? Ему по душе пришлось.- Спасибо, - говорит, - Катенька, что про меня вспомнила.Вот и стали они поживать. Прокопьич за станком сидит, а Катя по хозяйству бегает - в огороде там, сварить-постряпать и протча. Хозяйство невелико, конечно, на двоих-то... Катя - девушка проворная, долго ли ей!.. Управится и садится за какое рукоделье: сшить-связать, мало ли. Сперва у них гладенько катилось, только Прокопьичу все хуже да хуже. День сидит, два лежит. Изробился, старый стал. Катя и заподумывала, как они дальше-то жить станут."Рукодельем женским не прокормишься, а другого ремесла не знаю".Вот и говорит Прокопьичу:- Тятенька! Ты бы хоть научил меня чему попроще.Прокопьичу даже смешно стало.- Что ты это! Девичье ли дело за малахитом сидеть! Отродясь такого не слыхивал.Ну, она все ж таки присматриваться к Прокопьичеву ремеслу стала. Помогала ему, где можно. Распилить там, пошлифовать. Прокопьич и стал ей то-другое показывать. Не то, чтобы настояще. Бляшку обточить, ручки к вилкам-ножам сделать и протча, что в ходу было. Пустяшно, конечно, дело, копеечно, а все разоставок при случае.Прокопьич недолго зажился. Тут братья-сестры уж понуждать Катю стали:- Теперь тебе заневолю надо замуж выходить. Как ты одна жить будешь? Катя их обрезала:- Не ваша печаль. Никакого мне вашего жениха не надо. Придет Данилушко. Выучится в горе и придет. Братья-сестры руками на нее машут:- В уме ли ты, Катерина? Эдакое и говорить грех! Давно умер человек, а она его ждет! Гляди, еще блазнить станет.- Не боюсь, - отвечает, - этого. Тогда родные спрашивают:- Чем ты хоть жить-то станешь?- Об этом, - отвечает, - тоже не заботьтесь. Продержусь одна.Братья-сестры так поняли, что от Прокопьича деньжонки остались, и опять за свое:- Вот и вышла дура! Коли деньги есть, мужика беспременно в доме надо. Не ровен час, - поохотится кто за деньгами. Свернут тебе башку, как куренку. Только и свету видела.- Сколько, - отвечает, - на мою долю положено, столько и увижу.Братья-сестры долго еще шумели. Кто кричит, кто уговаривает, кто плачет, а Катя заколодила свое;- Продержусь одна. Никакого вашего жениха не надо. Давно у меня есть.Осердились, конечно, родные:- В случае, к нам и глаз не показывай!- Спасибо, - отвечает, - братцы милые, сестрицы любезные! Помнить буду. Сами-то не забудьте - мимо похаживайте!Смеется, значит. Ну, родня и дверями хлоп. Осталась Катя одна-одинешенька. Поплакала, конечно, сперва, потом и говорит:- Врешь! Не поддамся!Вытерла слезы и по хозяйству занялась. Мыть да скоблить - чистоту наводить. Управилась - и сразу к станку села. Тут тоже свой порядок наводить стала. Что ей не нужно, то подальше, а что постоянно требуется, то под руку. Навела так-то порядок и хотела за работу садиться:"Попробую сама хоть одну бляшку обточить".Хватилась, а камня подходящего нет. Обломки Данилушковой дурман-чашки остались, да Катя берегла их. В особом узле они были завязаны. И Прокопьича камня, конечно, много было. Только Прокопьич до смерти на больших работах сидел. Ну, и камень все крупный. Обломышки да кусочки все подобрались - порасходовались на мелкую поделку. Вот Катя и думает:"Надо, видно, сходить на руднишных отвалах поискать. Не попадет ли подходящий камешок".От Данилы да и от Прокопьича она слыхала, что они ...