Средь оплывших свечей и вечерних молитв, Средь военных трофеев и мирных костров, Жили книжные дети, не знавшие битв, Изнывая от мелких своих катастроф. Детям вечно досаден их возраст и быт, И дрались мы до ссадин, до смертных обид, Но одежды латали нам матери в срок, Мы же книги глотали, пьянея от строк. Липли волосы нам на вспотевшие лбы, И сосало под ложечкой сладко от фраз, И кружил наши головы запах борьбы Со страниц пожелтевших слетая на нас. И пытались постичь мы не знавшие войн, За воинственный клич принимавшие вой, Тайну слова приказ, назначенье границ, Смысл атаки и лязг боевых колесниц. А в кипящих котлах прежних войн и смут, Столько пищи для маленьких наших мозгов, Мы на роли предателей, трусов, иуд, В детских играх своих назначали врагов. И злодея следам не давали остыть, И прекраснейших дам обещали любить, И друзей успокоив, и ближних любя, Мы на роли героев вводили себя. Только в грезы нельзя насовсем убежать, Краткий век у забав, столько боли вокруг, Попытайся ладони у мертвых разжать И оружье принять из натруженных рук. Испытай, завладев еще теплым мечом, И доспехи надев, что почем, что почем, Разберись, кто ты? - трус иль избранник судьбы, И попробуй на вкус настоящей борьбы. И когда рядом рухнет израненный друг, И над первой потерей ты взвоешь скорбя, И когда ты без кожи останешься вдруг, Оттого, что убили его, не тебя. Ты поймешь, что узнал, отличил, отыскал, По оскалу забрал это смерти оскал, Ложь и зло, погляди, как их лица грубы, И всегда позади воронье и гробы. Если мяса с ножа ты не ел ни куска, Если руки сложа, наблюдал свысока, А в борьбу не вступил с подлецом, палачом, Значит, в жизни ты был ни при чем, ни при чем. Если путь, прорубая отцовским мечом, Ты соленые слезы на ус намотал, Если в жарком бою испытал, что почем, Значит, нужные книги ты в детстве читал.