« Равель и я прониклись горем, кончины детской вечный страх.Инфанта в траурном уборе, в парчовом платье, в жемчугах.Ресниц заломленные стрелы, иероглифами на щеках.Лоб восковой, недетский, белый, готовый обратиться в прах.Короны нимб над редкой челкой, не отпугнувший злую смерть.Тяжелым марроканским шелком обита гробовая твердь»