(за кадром)Из к/ф "Между небом и землёй". 1975 г. Музыка А. Зацепин, слова Л. Дербенёв. Сколько красивых и милых девчонок на свете!Счастье кому-то от них, а кому-то беда.Только вот яДо сих пор почему- то не встретилТу, что могла бы судьбойМоей стать навсегда.Припев:Пусть ееНе встречал я здесь,Но онаГде- ни будь да есть.И любовьОзарит мой путьГде-нибудь, где-нибудь.А если ли "нет" говорят в ответ,Унывать оснований нет,И страдать от сердечных мукНи к чему, ни к чему.Кто-то цветы ей опятьПреподносит любезноИ ежедневно груститПод окном допоздна.Кто бы он ни был,Старается он бесполезноМне одному лишь отдастСвое сердце она!ПрипевИ понапрасну гитарыИ стонут и плачут,Пусть ты сегодня отвергнутДевчонкою вновь,Это не значит,Что в жизни не будет удачи,Просто на свете своюНе нашел ты любовь.Припев. Валерий Ободзинский родился в Одессе, на Малой Арнаутской улице, 24 января 1942 года, когда город был оккупирован фашистами. Однажды его пятилетний дядя умудрился стащить у немецкого офицера кусок колбасы и съесть ее в один присест. Фашиста это так взбесило, что он выхватил пистолет и приказал перепуганному мальчишке стать к стенке. За компанию к стенке был поставлен и его полуторагодовалый племянник. Рев мальчишек, к счастью, услышала бабушка — бросилась немцу в ноги и стала целовать сапоги. Поиграв для острастки пистолетом еще с минуту, немец успокоился и, прорычав «руссише швайн», даровал малолетнему воришке и будущему певцу жизнь... В 1949 году Валера пошел в школу, однако учился с трудом: на голодный желудок задачи и примеры в голову не шли. Вместе с дворовой шпаной почти ежедневно ходил «на дело». На одесских пляжах собирались толпы отдыхающих, и шайка ловко «чистила» карманы публике, причем Валере отводилась роль «отвлекалы». Обладая прекрасным голосом, он пел популярные шлягеры тех лет, аккомпанируя себе на контрабасе, который освоил самоучкой. Зрители «развешивали уши», и этим успешно пользовались юные воришки. Добычу делили поровну. Именно воровская среда приобщила Ободзинского к алкоголю. Впервые он сильно напился в 15 лет и с тех пор долго не мог отвыкнуть от пагубной привычки. После школы Ободзинский какое-то время работал кочегаром на пароходе, затем стал массовиком на затонувшем впоследствии «Адмирале Нахимове». В начале 60-х он отправился в Томск, где поступил в музыкальное училище по классу контрабаса, затем устроился в местную филармонию. Тогда же впервые начал выступать с концертами как профессиональный певец. Несколько лет работал в концертных бригадах Томска и других городов Сибири. В 1961 году познакомился с Нелей Кравцовой, дочерью капитана «Азербайджана». Она стала его женой и родила ему двух девочек — Анжелику и Валерию. Заслуженный артист Марийской АССР Произошедшая в 1964 году встреча с Павлом Шахнаровичем круто изменила жизнь Ободзинского. «Я работал в оркестре Олега Лундстрема. Однажды, находясь по делам в Норильске, увидел в одном из концертов мальчика, который играл на контрабасе и очень приятно пел. Это был Ободзинский, которого никто тогда не знал. Я, приехав в Москву, порекомендовал его Лундстрему. Работа в оркестре Лундстрема научила певца многому, но главное — она сделала его профессионалом. Кроме того, он завел массу новых знакомств в столичной музыкальной тусовке. Правда, маститые композиторы наотрез отказывались работать с «безродным» певцом, поэтому в основном ему давали свои песни молодые авторы. Первый успех пришел к Ободзинскому в Болгарии с песней «Луна на солнечном берегу». Три года спустя Валерий принял предложение перейти в Донецкую филармонию. В том же 1967-м он отправился в двухмесячное гастрольное турне Красноярск — Томск — Хабаровск — Владивосток, концерты проходили с неизменным успехом. Тогда его узнала вся страна». В 60–70-х годах Валерий Ободзинский был одним из самых популярных певцов Советского Союза. Он ворвался на эстрадный олимп, оставив далеко позади признанных корифеев советской песни — Иосифа Кобзона, Эдуарда Хиля, Вадима Мулермана, Юрия Гуляева. Его песни «Эти глаза напротив», «Восточная песня», «Колдовство» помнят и любят до сих пор. Единственным певцом, который мог хоть как-то конкурировать с Ободзинским, был Муслим Магомаев. Рассказывает администратор певца Павел Шахнарович: «Приведу для сравнения такие цифры: в Запорожье у Магомаева 8 концертов, на круг 89 процентов заполняемости зала. Мы даем за 10 дней 14 концертов, аншлаг, плюс еще процентов 20 продаем входных. Официальная концертная ставка у него была 13 рублей 50 копеек плюс всякие надбавки. В итоге получалось около 40 рублей за концерт. В зените своей славы Ободзинский зарабатывал в 10 раз больше секретаря обкома партии. Причем часть концертов оформлялась официально, а часть — из «фондов» местной филармонии. Конечно, такие вещи не поощрялись. Каждый год на белые ночи Валера приезжал в город Ленинград и по месяцу работал на самых центральных площадках. Билеты на его концерт невозможно было достать. Зимой, (обычно январь, февраль), с новой программой работал в театре Эстрады, умышленно приурочивая ко дню своего рождения. Билеты спрашивали от метро "Библиотека им. Ленина". Ежегодно, летом, как традиция были концерты в городе Одесса. Валера вместе с семьёй были в Одессе. Он вечерами работал, днём отдыхал с семьёй на море. Когда работал в "Летнем театре", все его друзья детства, из шайки, после концерта сопровождали его до гостиницы. Шли, как свита, из 50-60-ти человек, шли пешком. Каждый год певец приезжал с концертами в город Свердловск и на концерте объявлял, что это родина его жены Нелли. Это была отправная точка его турне по Сибири. Позже он работал от Росконцерта, затем от москонцерта, ещё, (недолго) работал от Чеченоингушской филармонии. Летом, часто работал на стадионах, целое отделение. Работал с композиторами и поэтами Д. Тухмановым, Л. Дербенёвым, М. Пляцковским, О. Гаджикасимов, Н. Добронравов, А. Флярковский, Н.Богословский, А. Зацепин, И. Шаферан, И. Кохановский и др. Певец долго не мог получить звание. Получил звание от Марийской республики - заслуженный артист Марийской АССР. После этого он 2 месяца объездил всю республику и работал бесплатно. Он выступал, где только было можно в деревнях, Сёлах, колхозах, совхозах, на фермах, на свинофермах, и даже в коровниках. Работал с администраторами - Макарова и Муратов Валентина Фёдоровна и Валерий Иванович, Рафаил Эдельман, Павел Леонидов, Михаил Дорн, Коган Борис Ионыч, Зуперман Ефим Михайлович, Зайцев Леонид Михайлович, Павел Шахнарович. Певец работал от филармоний: Донецкая, Томская, Чечено-ингушетия, Росконцерт, Москонцерт, Костромская. Долгие годы ему приходилось снимать квартиру в Москве т.к. у него не было Московской прописки. В 1969 году, получил московскую прописку, и сразу вступил в строящийся кооператив, а январе 70 года он со своей первой женой въехали в 3-ёх комнатную квартиру. В связи с этим, в мае его вызвали в КГБ и устроили перекрёстный допрос и продержали там весь день. Однако артистическая карьера певца складывалась далеко не безоблачно. Взять хотя бы то, что его нещадно вырезали изо всех телевизионных программ. Поэт Леонид Дербенев рассказывал, как однажды председатель Гостелерадио Лапин, просматривая отснятый для новогоднего «Огонька» материал, заорал: «Уберите Градского!» На что ему возразили: «Да это не Градский, это Ободзинский!» «Тем более уберите! — еще пуще взъярился председатель. — Хватит нам одного Кобзона». Многие почему-то считали Ободзинского евреем, а сам он шутил по этому поводу: «У меня папа-мама русские, а я — еврей». Первая пластинка Ободзинского вышла в конце 60-х годов тиражом 13 миллионов. И тут же стала раритетом. Государство на ней заработало порядка 30 миллионов полновесных советских рублей, авторский же гонорар певца составил 150 рублей. С ростом популярности его все чаще критиковали в официальных изданиях. Не нравилось, что он поет о любви, причем о любви не к партии и не к советской власти, а еще ведет себя на сцене слишком уж по-западному, то есть раскованно. В 1971 году концерт Ободзинского посетил министр культуры РСФСР Попов. Его возмущению не было предела: «И это называется советский певец! Я такого западничества не потерплю!» Тут же соответствующим инстанциям было дано распоряжение ни в коем случае не разрешать концерты Ободзинского в пределах Российской Федерации. Длился этот запрет около года, пока в дело не вмешался заведующий Отделом культуры ЦК КПСС Шауро, которому нравилось творчество Валерия. Вскоре Ободзинский вновь стал «въездным» в Россию. И все же недоброжелателей у певца было гораздо больше, чем друзей. Начальник горуправления культуры Москвы, узнав, что в Театре эстрады в течение месяца будет выступать Ободзинский, позвонил директору и потребовал сократить концерты до недели. «Столько концертов у нас даже Райкин не дает! — гремел в трубке голос разгневанного чиновника. — А тут какой-то Ободзинский с пошлым репертуаром!» Негативно относилась к певцу и министр культуры СССР Екатерина Фурцева. «Давайте замечать хорошее» Единственным человеком, который не побоялся сказать несколько добрых слов в адрес опального певца, причем не в приватной беседе, а в газете «Советская культура», оказался мэтр отечественной эстрады Никита Богословский. Статья, опубликованная 22 марта 1974 года, называлась «Давайте замечать хорошее». «Валерия Ободзинского мы давно не слышали на столичных площадках. Несколько лет назад он был справедливо подвергнут серьезной критике, в основном за дешевую манеру исполнения, за легковесность репертуара. Последний концерт сказал о многом. Артист явно пересмотрел свои творческие позиции. За исключением двух-трех произведений репертуар его отмечен хорошим вкусом, постепенно складывается индивидуальный творческий почерк певца, своя манера. Во всем ощущаются самокритичность, требовательность к себе. Второй год творческим спутником певца является вокально-инструментальный ансамбль «Верные друзья» (руководитель — Юрий Щеглов). Одиннадцать музыкантов, составляющих этот коллектив, отлично владеют несколькими музыкальными инструментами (почти все они с высшим музыкальным образованием) и тактично помогают вокальным аккомпанементом солисту. Они прекрасно исполнили русскую народную песню «Пойду ли, выйду ль я» и песню Д. Тухманова (слова В. Харитонова) «Как прекрасен этот мир».Валерий Ободзинский спел в концерте более 15 песен. Отрадно, что большинство из них удачные. Не могу не отметить и того, что песни, как правило, написаны на хорошие стихи и что артист доносит до слушателя все сложности оттенков и поэзии, и музыки. Что хорошо, то хорошо. Так давайте же замечать хорошее!» Что-то случилось… Вплоть до 1975 года такого количества концертов и таких аншлагов, пожалуй, не было ни у кого. На концертах экзальтированные поклонницы бросали в Ободзинского огромные букеты, подарки, украшения. И он принимал это как должное. Но что-то случилось, и… все в одночасье рухнуло. Павел Шахнарович: «С нами тогда стал работать конферансье Алов — наркоман и пьяница, который так и говорил: «Самый счастливый день у меня будет, когда ты выпьешь водки». И этот день наступил, вернее, ночь. Во время встречи Нового, 1976 года Ободзинский заявил: «Я сейчас выпью водки». Стали его умолять, жена плакала. Но он выпил. И покатилось…» Михаил Бакальчук: «Мы работали вместе в Запорожье, в Донецке, в российских городах — уже после каких-то скандальных моментов, связанных в его биографии с Москвой. Валерий был не очень частым, но всегда желанным гостем в Одессе. Выступал в филармонии, в зале Русского театра. Не люблю вспоминать негативные моменты, но… Уже тогда Валерий был… никакой. В Запорожье первое отделение прекрасно отработали «Красные маки». Антракт, во втором должен петь Ободзинский. Вхожу в его гримуборную и говорю: «Валера, готовься: через 15 минут — выход». Он смотрит, не реагирует. Я повторил — ноль эмоций. Встряхнул его, а он в ответ: «Миша, ну посмотри, я же даже не кололся. Ну посмотри…» Я приводил его в чувство пощечинами, а он повторял одно и то же. Очевидно, таблеток наглотался». Павел Шахнарович: «В Омске я положил его в психушку под чужой фамилией. На концерты его привозила медсестра, затем увозила ночевать в больницу. Я следил, чтобы он не выходил на сцену пьяным, сидел с ним в гримерной. Но однажды вышел ненадолго. Смотрю — он вышел пьяным на сцену. Как-то оставил его в гостинице, номер запер на ключ, а вещи перенес в свой номер, чтобы он не сбежал. Прихожу — он пьяный. Оказалось — стал стучать, пришла горничная, он и велел принести ему коньяк». Все чаще и чаще запои случались во время гастрольных поездок. Объявив: «Я уезжаю к бабушке в Одессу» (он говорил это всегда, когда напивался, даже когда бабушка умерла), — Ободзинский исчезал. Его все перестало интересовать. Он деградировал на глазах. Звонил знакомым, говорил какие-то странные вещи. Однажды позвонил Шахнаровичу: «Я звоню тебе из Сергиевой лавры. Я — святой». В конце концов Шахнаровичу все это надоело и он ушел. Вскоре разбежались музыканты… Аркадий Астафьев, трубач, долгое время выступавший с Ободзинским: «Мы приехали в Йошкар-Олу — там было два концерта, успех сногсшибательный! Увы, это был финиш. Возвратились в Москву, сели в аэропорту «Быково». Вся группа вышла, а Валерий не мог покинуть салон самолета. Я его тащил на себе, затем вызвал такси и довез домой… В 1983-м Ободзинский осилил всего один концерт в Москве, а в 1986-м ушел со сцены и исчез». «Владимирыч, дернем по 100?!» Нет, он не исчез. Жил в Москве. Точнее, существовал. Квартиры у него к тому времени уже не было, семьи — тоже: жена ушла. Жил он во времянке на галстучной фабрике, где работал… сторожем. Пил почти каждый день. Пока в июле 1991 года судьба не послала ему встречу с одной из самых верных и преданных поклонниц — Анной Есениной. «Как только узнала, где он находится, тут же поехала к нему на склад. Когда увидела его, была в шоке. Если бы встретила на улице — не узнала. Его утро начиналось так: «Эй, Владимирыч, дернем по 100 грамм?!» И еще, еще, еще. Он как будто забыл, что был певцом. Говорил: хочу быть простым мужиком. Ему нравилось, что его никто не трогал». Несмотря на безумную популярность Ободзинского, Анна долгое время понятия не имела, что это за певец. С детства она любила Петра Лещенко, Вадима Козина, Марио Ланца, Лолиту Торрес. А современной советской эстрадой никогда не интересовалась. И когда однажды в середине 70-х подружка позвала ее в Театр эстрады на концерт какого-то Ободзинского, воскликнула: «Ты в своем уме?! Чтоб я слушала какого-то советского певца?!» Но все-таки пошла на концерт. И с того дня начала ходить на все московские концерты Ободзинского. И каждый раз вне зависимости от времени года дарила ему розы. Анна Есенина: «Когда я нашла его, мы посидели, выпили. А через два дня он сам мне позвонил: «Деточка, выручай!» Я взяла водку, закуску — и снова на склад! Так я стала ездить к нему регулярно. Потом Валера стал закрывать склад и на ночь приезжать ко мне. А осенью он решил, что ему ни к чему мотаться туда-сюда и вообще ни к чему там работать. Я тогда ездила в качестве костюмера на гастроли с Борисом Рубашкиным. Деньги у меня были. И Валера зажил у меня, как в раю. На самом деле я нисколько не стремилась, чтобы он жил со мной. И даже некоторое время сопротивлялась этому. Но он хорошо мной сманипулировал. «Вот ты всем помогаешь, — сказал он, — а мне помочь не хочешь». И тут я сломалась. Он ведь совершенно никому не был нужен. Даже собственным дочерям. Младшая Лерка его толком и не знала. Когда в 1979 году Валера разводился с Нелей, она только родилась. Уже потом я их с Анжелкой, его старшей дочерью, сюда приволокла». «Прошло время…» Она мечтала, чтобы Ободзинский снова начал петь. Звонила на радио, телевидение, в Рос- и Москонцерт. Но от нее отмахивались, как от сумасшедшей. Один лишь «Маяк» откликнулся: поздравил Валеру с 50-летием и дал в эфир три его песни. После этого все вдруг вспомнили, что был такой певец Ободзинский. И процесс, как говорится, пошел. Посыпались всякие предложения. Но он далеко не на все соглашался. Например, ни за какие деньги не пел в ночных клубах. И даже слышать не хотел ни о каких поездках в Америку или в круиз вокруг Европы. Даже когда ему предложили за 500 долларов спеть всего две песни, отказался. Отвергалось им и большинство песен, которые ему предлагали. В итоге Ободзинский обратился к творчеству Вертинского. Записал две его песни. А потом и целую аудиокассету. Анна Есенина: «Иногда Валера забрасывал работу и уходил в загул. Объявлял мне, что навеки со мной расстается, хлопал дверью и отправлялся гулять. В округе к Валере все относились с почитанием. Когда не было денег, он мог пойти в кафе, и его бесплатно кормили. А уж наливали ему все кому не лень». В сентябре 1994 года в концертном зале «Россия» состоялось первое (после семилетнего перерыва) выступление Ободзинского. Был аншлаг. После первой же песни зал взорвался аплодисментами. Никто не мог поверить в то, что человек, прошедший через пьянство и наркотики, сумел сохранить в чистоте свой голос. В последние годы жизни Ободзинский возобновил гастрольную деятельность, дал несколько концертов в разных городах России. В своем последнем выступлении по телевидению в программе «Золотой шлягер» Валерий Владимирович сказал: «Очень часто меня спрашивают: почему вы так надолго исчезли? Творческая жизнь складывалась по-разному. Был момент, когда я достиг своего потолка. И понял: дальше не пустят. Надоело унижаться перед всеми: перед работниками телевидения, радио, которые с подачи сильных мира сего резали мои записи. Чиновники от культуры заявляли, что я пою не по-советски… Прошло время». Мог прожить еще 50 лет. У Валерия Владимировича 2-е детей, от 1-го брака, две дочери: старшая Анжела и младшая Валерия, названная в честь отца. На пороге своей жизни у Валерия Владимировича был кризис, творческий апокалипсис. В этот период он вообще не пел. Его перестали интересовать слава, деньги, песни. Последние несколько лет он жил у Анны Есениной, поклонницы его таланта. Анна помогла ему выпустить несколько дисков. Один из них на стихи и музыку А. Вертинского в современной аранжировке, певец интересовался биографией этого артиста, изучая его жизнь, нашёл сходство со своей жизнью. Умер певец 26 апреля 1997 года. Ему было всего 55 лет. Анна Есенина: «Случилось это внезапно. Никаких серьезных болезней, от которых он мог умереть, у него не было. В 1995 году я уехала на гастроли, и Валера без меня оторвался по полной программе. После этого я заставила его пройти полное медицинское обследование. У него нашли только незначительный процент сахара в крови и кисту на почке. Доктор сказал: «Валерий Владимирович, если вы будете себя нормально вести, то проживете еще 50 лет». Прописал ему диету и какие-то лекарства для поддержания организма. Валера месяц соблюдал его предписания. А потом швырнул мне эти лекарства и сказал: «Хватит делать из меня больного!» А 5 апреля 1997 года ему вдруг стало плохо с сердцем. Вызвали врача. Но Валера не захотел ехать в больницу. Наверное, чувствовал, что уходит, и хотел, чтобы это произошло дома. Утром он умер. Панихида состоялась в Центральном доме работников искусств. Проститься с Ободзинским пришло около 300 человек... Анна Есенина: «На гражданской панихиде в ЦДРИ не было конца речам о том, как все дружили с Валерой и как его любили. А там стояла на специальной подставке его фотография в рамке со стеклом. И вдруг она упала на пол, и стекло со страшным грохотом разлетелось вдребезги. После этого все сразу заткнулись. Таким образом Валера прекратил этот апофеоз уже оттуда, с небес». Похоронен Валерий Ободзинский в Москве на Кунцевском кладбище. ВО ВРЕМЯ отпевания в храме священник сказал: «Умереть так, как он, мечтает каждый священнослужитель — он умер под Пасху. А это значит, что с него сняты все грехи». В память о певце и признании его таланта состоялся концерт в концертном зале "Россия" и состоялась церемония закладки звезды артиста, на площади звёзд.