Мне хотелось бежать по глубокому белому снегу.Мне было три, точнее три с половиной.Что-то звенело струной, рвалось пуповиной,я прямо чувствовала, как взрослела,когда вырывалась из маминых рук и бежала,белый пронзительный холод глотала жадно.Земля дрожала.То есть, вода дрожала.Под сапогами ломалась, плыла, хрустела...потому что снег ведь, по сути, — и есть вода:миллиарды крохотных звёздочек белого льда.Я бежала сквозь них, как будто за мной погоня,и сначала мне было по пояс, потом по горло,а потом снег обнял моё неуклюжее тело,и я стала в нём счастлива, как до того никогда.И, наверное, в этот момент, в этот самый вдох,когда подоспели родители, весёлые и молодые,в тяжёлых огромных куртках девяностых годов,и откопали меня, и согрели мои ладони,наверное, в этот момент, в этот солнечный звонкий миг,я хотела сказать им, что я познакомилась с богомбелого снега, что живёт он в самом глубоком,но не знала, как.И сказала, что я снеговик.Как они хохотали, да как красивы были, быстры!Слепили снежную бабу мне вроде младшей сестры,а потом мы шли и здоровались с каждым снеговиком,и даже кривой на парковке нам был знаком.Я не помню, куда мы ехали (это же было в прошломтысячелетии, страшно сказать, встречали девяносто восьмой,мне было три с половиной, и, между прочим,я читать научилась именно той зимой).Но с той зимы — абсолютно каждую зиму,именно тогда, когда мне становится невыносимо,неожиданно во всей своей белизневыпадает снег.И тогда я смеюсь для него, всему вопреки(здравствуй, белый мой боже, дела твои велики)и вокруг меня начинается звонкая сила,вырастают повсюду разные снеговики.И блестят они — белая стать, живая вода,берегут меня, пока стоят холода,кровь у них тверда —миллиарды звёздочек льда,оттого-то их и боится любая беда.Кто бы знал, что так важно стоять по колено в снегу:ослепительный холод наводит порядок в мозгу,ослепительная белизна наполняет тело.Неужели и я теперь опять заблестела?Всё могу теперь снова, господи,всё могу.Юлия Мамочева