Пребывание Добровольческой армии в немецкой колонии Гначбау, похороны Корнилова, успешный бой и оставление Гначбау. 14-го апреля 1918-го года, с наступлением темноты добровольцы добрались до небольшой речки, протекавшей на подступах к немецким колониям. Почти не останавливаясь, обоз и строевые части сходу преодолели последнее препятствие и вошли в Гначбау (небольшая немецкая колония из 12-и аккуратных и чистеньких домиков). Разумеется, что даже десятой части добровольцев ночлега не хватило. Большинство расположились на отдых прямо под открытым небом, но после всего пережитого даже такой сон был самым желанным. Молодой организм брал свое, люди ложились на весеннюю травку и мгновенно засыпали. Здесь же расположился обоз с раненными, прибыл со своим штабом новый командующий генерал Деникин. Он поблагодарил добровольцев за героизм и мужество, после чего после отдыхать. Всю ночь большевики готовились, стягивая тяжелую артиллерию, а утром открыли по колонии ураганный огонь, обстреливая также соседнюю колонию, где расположилась на ночевку и все еще оставалась Инженерная рота полковника Банина. Артиллерия противника изрыла все дворы и окраину колонии. Появились первые потери. Один из снарядов угодил в дом, где располагался генерал Алексеев, осколки сразили наповал его писаря. Становилось понятно, что времени у штаба Добровольческой армии для принятия решения еще меньше, чем предполагалось и надо действовать быстро. В колонии первым делом были подведены краткие результаты штурма Екатеринодара и посчитана численность оставшихся в строю добровольцев. Итог был далеко не утешительным. Фактически за шесть дней боев армия сократилась вдвое и вместо 6-и тысяч начитывала всего 3-и, многие из которых были ранены, но оставались в своих частях. Лучше остальных уцелел Офицерский полк генерала Боровского, сохранивший из 750-и порядка четырехсот штыков. Самыми многочисленными были 1-я и 3-я роты в составе 90-100 человек каждая, остальные четыре роты насчитали в среднем по 40-50 человек. Пришлось снова проведить реорганизацию армии. 5-я и 6-е роты наиболее боеспособного Офицерского полка, состоявшие из бывшего Юнкерского батальона, были сведены в одну роту. Оставшиеся на вооружении пулеметы были распределены в количестве 2-3 пулеметов на роту. Патроны также распределили поровну, правда их уже почти не было. Похожая ситуация была и в Отдельных артиллерийских батареях. 1-я и 2-я имели по два орудия и входили в состав 1-й и 2-й пехотных бригад, а 3-я батарея в составе одного орудия состояла при конной бригаде генерала Эрдели. Положение остальных частей было еще хуже. Так, Корниловский полк во главе с полковником Кутеповым насчитывал всего 67 штыков и был фактически сведен в одну роту. Партизанский полк раненного генерала Казановича насчитывал порядка 250-и штыков. Инженерная рота полковника Банина имела в своем составе 80 человек. 1-й Конный полк полковника Глазенапа прикрывая отступление колонны Добровольческой армии, потерял 500 из 700 шашек. У кубанцев ситуация была не лучше, страшные потери усугубило то, что некоторые казаки просто разошли по домам, не желая уходить из родных краев и посчитав, что все кончено. В такой ситуации новому командующему не позавидуешь. Принял он по сути дела не армию, а горстку измученных и раненных людей, чье спасение зависело практически от чуда. Изменения касались и обоза. Здесь до минимума сократили количество телег, чтобы можно было как можно быстрее проскочить железнодорожное полотно. Это было залогом дальнейшего существование армии. Лица раненных стали мрачнее тучи, по телегам поползли тревожные слухи. Многие уже знали об оставленных в Елизаветинской раненных и в случае чего были готовы застрелиться, лишь бы только не попасть в руки красных. Некоторые покупали у местных немцев гражданскую одежду и тут же переодевались. Другие упрекали их в трусости и малодушии, третьи вспоминали офицеров, оставшихся в Ростове и во всем винили их. Настроение сново было тягостное, но были и те, кто выражал готовность сражаться до конца. Корниловец Левитов позже вспоминал: «Некоторые открыто говорили о безвыходности нашего положения и о необходимости спасаться любыми средствами. Однако им стали открыто возражать. Так, один воспитанник Виленского военного училища громко заявил: - Вы — как хотите, а я буду биться. Девиз нашего училища говорит: «Один в поле и тот воин!» Громко и уже с возмущением обрушились Корниловцы-офицеры на павших духом, обвиняя их в предательстве.» В строевых частях настроение было не лучше. Командиры старались, как могли, подбодрить добровольцев, частенько заглядывая к ним и похлопывая по плечу, но те сами все понимали и все это выглядело достаточно трагично. Уже в 10 часов утра большевики впервые попытались атаковать колонию со стороны станицы Андреевской. В ответ полковник Кутепов собрал вокруг себя остатки Корниловского полка и мобилизовав команды музыкантов, повел их в контратаку на густые цепи и небольшие отряды конницы противника. Отряд Кутепова насчитывал не больше ста штыков. ...