Сегодня в разных городах в одну и ту же секунду, умерли две женщины. Умерли не от болезни, а потому что пришел их срок. Одна из них — матушка-настоятельница девичьего монастыря в — в миру некогда Татьяна, другая Таисия — врач-гинеколог. Не только смерть в одно и то же время объединяла этих двоих незнакомых друг с другом женщин, а так же хитросплетения жизни. Последнее, что сказала Матушка было — «Ваня, Ванечка, сынок, прости!!!» Те же слова произнесла и Таисия, прежде чем навсегда закрыть глаза — «Ваня, Ванечка, сынок, прости!!!» ТАТЬЯНА Ее опять разбудил детский плач, сквозь сон и пьяный угар — она с трудом передвигаясь подошла к кроватке, в которой плакал ребенок, ее ребенок. «Боже забери его, — в который раз прошептала она. — Он не нужен мне!!!». Так уж получилось, что мать Тани умерла, когда ей было пятнадцать, отец беспробудно стал пить и за какие-то полгода превратился в неизлечимого алкоголика. На глазах у девочки рушился мир, она стала плохо учиться, потом и вовсе бросила школу. Начала выпивать с отцом и его собутыльниками, один из которых и стал отцом Ванюшки. Свою беременность Таня обнаружила, когда шел шестой месяц. Между выпивками и похмельем как-то не заметила, как он и родился — принимала роды старая бабушка Зина, мать отца, которая жила с ними и только и делала, что молилась. Ванюшка, наперекор всему, родился здоровеньким и красивым карапузом, жил в комнате бабушки, рос без внимания матери, стараясь не попадаться на глаза кутящей компании. Когда мальчику исполнилось три годика, бабушка Зина умерла. Вот тогда-то и начался его ад. Пьющая мама Таня (так он ее звал) практически не обращала внимания на сына, хорошо было, когда ему перепадало что-то из закуски… малыш перестал улыбаться, забивался в дальний угол, как зверек, и старался не попадать на глаза страшным людям. А еще он с надеждой и со слезами на глазах ждал, когда же его мамочка обнимет и пожалеет, успокоит и развеет его страхи. Но, увы, материнского сердца у Тани не было — да и было ли оно вообще? Так прошел год. Соседи, знавшие о мальчике, обратились в милицию, те соответственно — в органы опеки, и малыша забрали в детский дом. В сознание Татьяны, которая смутно помнила, что было даже вчера, почему-то ярко отпечатался этот день, может быть потому, что она была трезвей обычного, или провидение вмешалось. Прошло три месяца, а перед ее глазами стояла картина — милиционер, еще какая-то женщина, еще какие-то люди, пришли забирать Ваню, она сначала ничего и не поняла, только когда Ванюшка стал кричать — «Мама, мамочка, не отдавай меня!!! Мамочка, я боюсь!!! Мамочка, спаси!!!» — что-то болезненно сжалось в области груди, и почему-то потекли слезы и нахлынула такая боль, что ей стало страшно. В тот же вечер умер отец. Таня осталась одна. После похорон, она убрала дом, закрылась и не общалась ни с кем — целыми днями она сидела и смотрела на две старенькие машинки без колес — единственные игрушки ее сына, а ночами подскакивала к кроватке, ей казалось что плачет малыш. И каждую минуту пред глазами всплывал кричащий Ванюшка, который умолял не отдавать его, его глаза полные страха и любви. Через месяц Таня достала вещи своей мамы и старый чемодан с выкройками, и стала шить — у нее появилась цель — она во что бы то ни стало вернет себе сына, она будет заботиться о нем, любить, она каждый день будет искупать свои грехи. Слух о том, что Татьяна — швея, как говориться, от Бога, разнесся по всей округе, заказы сыпались рекой. Она отремонтировала дом, закончила курсы кройки и шитья (чтобы официально оформить свое дело), сделала детскую комнату, с любовью выбирая вещи Ванюшке, — все ее мысли и дела были направлены на то, чтобы ей разрешили забрать собственного ребенка. Когда Таня сделала все, что требовали от нее госорганы и уже ничего не мешало ей забрать сына, она поехала в соседний город — туда, где находился детский дом. Стоял теплый июльский день, солнце светило так ярко, как никогда в жизни Татьяны, она в сшитом ею же новом костюме просто бежала по улице к дому, в котором находился ее малыш. Дрожащими руками она открыла дверь в кабинет директора. Положила на стол все документы и молча ждала, когда эта женщина что-нибудь ей ответит. Казалось, она слышит биение своего сердца в тишине. Директор долго изучала бумаги Татьяны, периодически с упреком поглядывая на молодую, красивую женщину. Она думала про себя, что такой случай за ее практику первый — еще ни одна мать алкоголичка, вставшая на путь истинный, не приходила забирать свое дитя, и как же сказать ей, что она опоздала на полгода. - Вашего Ваню усыновила хорошая супружеская пара, данные по правилам остаются в тайне, я сожалею, — прогремел приговор. Некогда яркое солнце померкло, Татьяна побледнела как лист, и из глаз покатились слезы. Директор вдруг почувствовала такую жалость к этой девчонке, ровеснице ее дочери, что подошла и, обняв ее, сказала: - Ты только не глупи, родишь еще - молодая, красивая, и семья у тебя будет и детки. - Но мне нужен Ванечка, - шепотом ответила Таня, - Скажите, ...