— Ух, ты! — радовалась Машка. — Вот это свёрточек! Неужели это всё мне? Я столько не съем. Машка сопроводила Ирину, аккуратно заносившую её подарочек, от прихожей до спальни, не выпуская свёрток из виду. И, с трудом дождавшись, пока новую игрушку или лакомство (а, может, кроватку?) положат, живо запрыгнула на кровать. — Машка, брысь! — шёпотом крикнула Ирина. Кошка, появившаяся в семье меньше года назад, обиделась и демонстративно отпрыгнула на край широкой двухспалки: — Так это не мне?! — читалось в её взгляде. — И даже не поделитесь? — Вот там и лежи, только тихо, — снова зашептала хозяйка. — Ну, и ладно! — подумала Машка и скрутилась в клубочек, отвернувшись от Ирины и свёртка. Ирина вышла, Машка слышала, как она сказала Стасу: — Пусть поспит, сколько нужно. Не будем будить. — То брыськают, то заботятся, — фыркнула кошка. — А вот не хочу я спать, хочу играть! Машка резво спрыгнула с кровати, цепляя затаившегося на стене солнечного зайчика. Но каждый раз, когда ей удавалось накрыть его, он каким-то образом выбирался и оказывался на её рыжей, в белом носочке, лапке. — Вот жулик! — после нескольких попыток решила Машка. — Я с такими не вожусь! Она отошла от стены и начала мыть лапку. А заодно и другую. Ну, и ушки, конечно. Только хотела перейти к мордочке, как свёрток зашевелился. Снизу она этого не видела, зато отчётливо слышала. Движение, теперь сопровождавшееся ещё и кряхтением, повторилось. Любопытство взяло верх, Машка, снова в один прыжок очутившаяся на кровати, осторожно, на полусогнутых, слегка дрожащих лапках подкрадывалась к кульку. Навострив ушки, она жадно втягивала воздух. — Какой странный запах... Там будто и Ира, и Стас, и банка парного молока разом. Машка прижалась к свёртку носом, мягко потёрлась лбом о его бочок. А свёрток как заорёт! Вбежала Ира. — Вот дрянь! Брысь отсюда! Кошка, прижав уши, бросилась вон из комнаты. — Что случилось? — спокойно поинтересовался Стас. — Да Машка эта Дашу разбудила и напугала. Не вовремя мы кошку завели. — Да кто же знал, что у нас Дашка в этом году появится. Мы же сколько пытались... *** И правда, так всё чуднó получилось: вот уже пять лет Стас с Ириной о ребёночке мечтали, да всё не давал Бог. И обследования проходили, и витамины пили, и врачей слушались, и по уговорам бабушек молились. Ничего не помогало. А тут баба Зина, соседка из сорок третьей квартиры, в январе им маленький лохматый комок принесла. — Ириш, возьмёшь? — спросила Зинаида Семёновна, протягивая ей рыжую кроху. — Ей и трёх месяцев нет, это Мурёны моей дочка, чистенькая. — Ой, да мы как-то не планировали, баб Зин. — Да возьми, — уговаривала соседка. — Мурку вчерась машина сбила, — едва сдерживала слёзы Семёновна. — Мальчуганов я сразу пристроила, девочку одну себе оставила, а эту вот некуда деть. Бери, будет тебе рыжее счастье. Ирина и взяла. А рыжий комок счастьем быть не торопился, скорее, тридцать три несчастья приносил: то посуду побьёт, то штору сдёрнет, то лужу не там напрудит или обои когтями обдерёт... Но ласковая была — этого у неё не отнять: забиралась с вечера на живот хозяйке — и давай песни петь да лапками массаж делать. А Стасу спину, непростой работой грузчика подорванную, лечила; он ей за это все выходки готов был простить. Впрочем, долго эти шалости им терпеть не пришлось: Машка как-то самовоспиталась и остепенилась, гонялась и игралась будь здоров, но пакостить перестала. Видно, и правда решила хозяйским счастьем сделаться. Да только их другое счастье настигло: Ирина узнала, что в положении, сбылась мечта. Машка сразу как-то отбросилась на второй план: кормили-поили — и то хорошо. Гладили вот реже, но это мурлыкать не мешало. С остальными же своими кошачьими нуждами она сама прекрасно справлялась. Так и жили. А потом Ирина пропала. Машка сильно тосковала, не понимала, куда хозяйка делась, всё постель ей грела, почти неделю не ела. И тут — нá тебе: вернулась Ирина, да ещё и с подарком! *** — Не будила и не пугала я никого, оно само, — переживала Машка за дверью, и всё лапкой о косяк скребла — впустите, мол. Но её вряд ли слышали: кулёк заливался во весь рот: ни укачивания, ни песни, ни грудь не помогали. Ирина извелась вся. Отдала красную Дашку Стасу и вышла маме позвонить. Тут-то Машка в комнату и юркнула. Мама Ире ничего путного не посоветовала, только предположила, что дело в смене обстановки. И проветрить квартиру предложила. Стас долго ора дочкиного не выдержал, положил кроху в кроватку и выскользнул за дверь с таким видом, словно сделал всё, что мог. Ира скорее с мамой распрощалась и с твёрдым решением вызывать врача, если Дашка в ближайшие пять минут не успокоится, ринулась к спальне. Да только перед самой дверью поняла, что малышка уже и не плачет. Открыла тихонечко дверь — и обомлела: Дашка спокойно себе сопела в кроватке, а Машка обнимала её и пела: — Мур-мур, ур-р-р, ур-р-р, — так слышала Ирина. — Люблю тебя, маленькое чудо, — так говорила Машка. Ира сперва хотела выгнать кошку из детской кроватки: вдруг микробы какие чаду неокрепшему принесёт. Но Стас не ...