Вдохновение, вдохновение,
укради меня у забвения,
перекрась меня в синь небесную,
научи летать, бестелесную.

Мои горести преврати в росу,
только доблести не вплетай в косу.
Не найдешь ее: я остригла все.
Пусть, что смертное, треплет воронье.

Я возьму лишь смех,
света яркий луч.
И смогу летать(парить)
средь могучих туч.

Наваждение, наваждение...
Просыпаюсь, а руки в золе.
Не пришлось бы когда-нибудь, люди,
Мне вернуться на старой метле.

Чем мерить достижения?
Ответить не решаюсь.
Я их шагами меряю,
но чаще спотыкаюсь.

Себя за то, что трушу я,
без дела дурью маюсь,
когда-то ела поедом.
Теперь даже не каюсь.

Старею и седею,
жирок ношу с запасом.
И реже, не охотно
ныряю в жизнь я брасом.

Все больше без скольжения.
Все чаще бережочком.
И старые колени
уже скрипят песочком.

Какая бездна знаний!
Упор на слово "бездна"!
Лишь вскользь черпнула ложкой
просыпав бесполезно.

Ведет тропинка в гору,
кружит под небесами (за облаками).
И голос слышу: "Скоро
придет черед за вами."

Зачем тебе в сугробе ожиданий
парадоксальность чувственных идей
и иллюзорность косвенных касаний,
без вспышек света глубина теней?

Взрыв мозга вынес дроби на поверхность.
Больное сердце жаждет пустоты.
Но в переплете каменных скрижалей
небесной девы(птицы?) разглядел черты.

Куда катилось пламенное солнце?
Восход? Закат? Скорее, уж, зенит!
Пришли ответы, что искал годами.
И память каждого пугающе звенит.

(Пришли ответы, что пытало сердце.
Но память каждого пугающе звенит.)

Глупая считалка
Марина Шевченко 8
Стеклянный терем в хрустале
и бабку Ежку на метле
отдам за грош или пятак,
а самовывозом - за так.
Вы только торбу захватите,
на дно соломку постелите
и не забудьте решето,
чтоб сеять бредней молоко,
сливать его в пустой чердак
и мазать маслом на косяк.
Читать и думать : "Что за бред?
Кого-то посетил привет,
салют и бабкина метла,
вставная челюсть и цинга,
коровий хвост, свиной пятак."
Не обзывайся. Сам дурак!

Последние дни осени
шептали, что их бросили.
Дождем по крышам плакали,
коньком на крышах звякали
и спорили с погодою,
не соглашаясь с модою,
что можно быть красивою,
нарядною, счастливою,
а не с плаксивой рожею,
дождливо синей кожею.

Музе
Марина Шевченко 8
Зачем тебе, трепещущей козявке,
хотеть скитаться средь моих стихов?
Я вынимаю из тебя булавки.
Лети же прочь, ищи надежный кров.

Лететь ко всем от пламя и до пламя,
хотеть расправить смятое крыло,
мечтать нести колышущее знамя,
передавать пожаров торжество.

Свои, огнем наполненные, крылья
нести, как факел, через темноту
и Небеса молить о большей силе,
чтоб не сгореть, исчезнув на лету.

Зачем тебе, трепещущей козявке,
хотеть помочь нескладности моей?
Чтоб средь зимы запел одетый в пламя
и крылья своей Музы Соловей.

В осколках зеркала
Марина Шевченко 8
Мой строгий цензор правит бал
среди потресканных зеркал.
Но отражение мое
скользит в осколках от него.

Перебегает сотни раз
и искажает форму фраз.
Их не могу остановить,
от злых недугов излечить.

Мое размноженное "Я"
дробит все формы бытия.
Как мне себя освободить?
Стекло зерцал совсем разбить!

Осколков падающих рать
не перестанет отражать
меня, навек забрав с собой
в несуществующий покой.

Стою растерянно один.
Я - Тень! Оставлен средь руин.
И то курносое лицо
растает в памяти. Мое?