Я в одиночестве сижу, чаюю, и глазею
В ночное, темное окно, пытаясь разглядеть хоть очертанья тех предметов,
Которые при свете дня казались мне такими близкими, родными.
Но с темнотой все изменилось, лишь только абрис узнаю.
Но что-то в очертаниях знакомых меня пугает, и тоской сжимает сердце.
Как изменилось сразу все.
Ведь там, где в освещенных солнцем кронах резвились птицы
Теперь таится ужас,